Образ банкира

<Утро в Москве. Открылись валютные рынки.

С дроботом мелким бегут секретарши

По офисам узким железным.

В черной оспе блаженствуют Преды правленья,

К банкам своим подъезжая в глухих мерседесах>

Осип Мандельштам

Образ банкира в современной русской литературе

[Доклад, прочитанный на Одесской межбанковской конференции ММВА

29 апреля 2010 года.]

Дорогие коллеги! Я прочту Вам доклад «Образ банкира в современной русской литературе». Тема новая. Но очень интересная. Анализ литературных произведений, где главными и второстепенными персонажами выступают банкиры, позволяет понять, что думает о банкире общество. Литература, хочет она того или нет, фиксирует общественные стереотипы. И помогает нам понять – кто мы и куда идём.

О какой литературе, собственно, идёт речь? Я прочёл (местами – пролистал) порядка сорока книг современных русскоязычных авторов. Годы издания 1990-2009. Книги разных жанров. В основном – низких. Детективы, детективные романы, исторические романы, просто романы. Попадались книги маститых авторов или просто известных: Пелевина, Рубакина, Донцовой, Пронина, Абдуллаева и других. Интересующимся покажу список.

Низкий жанр оказался очень хорош для темы. Чем скромнее писательское «я» автора и ниже интеллектуальные амбиции – тем более непредвзято и точно он фиксирует штампы общественного сознания. Для детектива важнее сюжет. Поэтому характеристики банкиров, штрихи к образу, брошенные как бы между делом, факультативно, незаинтересованно, не связанно с генеральным авторским замыслом – удивительно честны, точны и достоверны. И, напротив, книги о работе банка, основанные на фиксации реального материала, такие как «Банковская тайна» Шена Бекасова, были менее показательны для изучения общественного образа банкира.

Считаю важным отметить, что банкир многократно заслужил в литературе во-первых – почётное звание главного героя книги. И во-вторых – право быть вынесенным в сам заголовок произведения. Причем самодостаточный. Не только «банкир и мафия» или «в постели с банкиром», но и, и не единожды – просто – «Банкир», «Банкирская душа» или, к примеру, «Банк».

Кто такой БАНКИР для писателя? Как правило это руководитель банка, являющийся и главным акционером. А также его замы – тоже акционеры или нет. Иногда – способный клерк, поднявшийся до выполнения ключевых задач. В книгах 90-х годов – крупный олигарх.

Происхождение российских банкиров. Продемонстрирую книгу. Рафис Кадыров, «Записки банкира, трудный путь к рыночной экономике». Эта книга выбивается из общего ряда, это документальный жанр, мемуары. Я её привожу просто как яркое свидетельство. Год издания – Внимание! – 1990. Повторюсь – название книги «Записки банкира». [Хм... в 2010-м слово "повторюсь" ещё не превратилось в сорняк устной речи и выглядело вполне нормально.] Место издания – опять внимание - Уфа. Думаю, делегатам из банков Башкортостана приятно слышать. Динамичное развитие уфимских банков не случайно и опирается на традиции.

Таким образом, история нашего бэнкинга достаточно глубока. Начинается еще в советское время. Об этом надо помнить. У нас уже есть весьма серьезная традиция бэнкинга.

Процитирую Рафиса Кадырова: «Банкир. Каждый человек в нашей стране понимает это слово по-своему. (…) Я – один из первых новых советских банкиров. Иногда я сам себе задаю вопрос: «Как же это произошло, что я, молодой человек гуманной профессии – врач-реаниматолог стал заниматься финансовой деятельностью? В детстве я хотел быть учителем математики … Что же произошло со мной?»

Произошло не только с ним. Огромное количество учёных, инженеров, золотых медалистов в школе и кандидатов технических наук оказались во главе банков. Развал СССР и упадок оборонки вынудил их заняться каким-никаким бизнесом. Добившись успеха, они зафиксировали новую ступень достижений – купили или организовали банк. Или были поставлены во главе банка встреченными на жизненном пути бывшими партийцами, прикарманившими госденьги. Именно таков наиболее распространённый портрет банкира. Затем следуют – люди с экономическим, финансовым образованием – тоже занявшиеся бизнесом и тоже организовавшие банк. Есть и выпускники МГИМО и других международнических вузов, дипломаты, применившие в банке свое знание международных дел. Бывшие работники Внешторгбанка и Сбербанка. Бывшие теневики - бизнесмены советского времени. Кто-то в те годы был комсоргом класса и собирал комсомольские взносы. Кто-то торговал марками, книгами и джинсами.

Вот как один из литературных банкиров, главный герой романа, излагает своё резюме: «Родился, детский сад, армия, институт, безработица, оптовая торговля сахаром – банкрот. Транспортировка баранов из Калмыкии, подпольное изготовление водки, банк. Всё». Разница в том, что у другого банкира вместо водки – контрабанда драгоценных камней. Выход один – образуется капитал и как следствие – банк. Как сказал Председатель банка Апыхтин из романа Пронина «Высшая мера»: «пришли такие времена, что мы смогли организовать банк, банкирами заделались, деньгами ворочаем».

Чаще всего банк вырастает из успешного бизнеса героя. И при этом писатели трактуют банк как бизнес более высокого порядка. Сверхбизнес. Как выразился один из персонажей романа Эдуарда Клыгуля «Женщины столичного банкира»: делать деньги по формуле Маркса «товар-деньги-товар» менее наваристо, чем по банковской схеме, где в роли товара выступают сами деньги».

Социальное происхождение банкиров весьма разнообразное. Но по большей части это дети неординарных родителей. профессоров, генералов, выдающихся медиков. Нет-нет да и промелькнёт родной дядя Зампред ЦБ. Или сводный брат – гениальный гроссмейстер. Или отец – кинорежиссёр с мировым именем. Авторы неявно подводят к мысли что банкир – представитель элиты общества уже по происхождению.

Но и по собственным природным качествам тоже. В литературе очень широко распространено мнение: банкир – это везунчик. Просто везунчик по жизни. Про того же Апыхтина автор говорит, что «везло ему, во всём везло». Банкиру Рагозину, тому самому, который возил баранов из Калмыкии, один криминальный авторитет признается: «ты из тех, кому по-глупому везёт, с такими дело иметь самое надёжное». И литература о банкирах пестрит такими цитатами. Столичному банкиру Столярову, у которого было много женщин, тоже «почти всегда везло, без чего в большой бизнес и соваться нечего». Действительно, чтобы влезть на вершину пирамиды бизнеса и отвечать не только за свои, но и за чужие, доверенные деньги, надо обладать определённым запасом везения.

Поэтому на вопрос «Так Вы бог или банкир?» - банкир вправе вальяжно ответить – «А это одно и то же!» (Цитата).

Интересно, что при этом сами литературные банкиры считают, что их успех дался им тяжелым трудом. Да и писатели не отказывают им в почётном звании трудоголика. Причем, что весьма важно, таких положительных ремарок заслуживают повсеместно даже банкиры-отрицательные герои, воротилы криминальных афер. Глядя на банкира-мафиози Прокопова из повести «Сейф олигарха», который обладает кипучей энергией и даже во время сеанса массажа обсуждает дела по телефону, один из героев книги замечает: «Я так понимаю, что банкиры у нас вообще не спят, преумножают капиталы».

По ходу изложения я уже успел упомянуть нескольких героев поимённо. А, кстати, что с именами книжных банкиров? Литераторы любят давать им характерные штрихи к имени. Еврейские фамилии доминируют в литературе 90-х под впечатлением о деяниях Березовского и Гусинского. В 2000-х фамилии на «…ский» остаются как факт в «женской» литературе, но в более масштабных и серьёзных книгах в моде подчёркнуто строгие фонетически законченные русские фамилии, без выкрутасов – Рагозин, Столяров, Корсаков, Каманин и т. д. Но, как в 90-х, так и сейчас авторы любят придавать ФИО банкира западнический привкус – Герман Радзивилл, имена – Феликс, Эдуард, отчество Карлович в соседстве с русским именем и фамилией, наконец, этнический латыш Ральф Рейнхольдович Лочмеис. Бэнкинг подспудно всё же воспринимается в литературе как продукт западной и еврейской культуры. С некоторым признанием факта русских купеческих традиций.

Как выглядит банкир? Если он – отрицательный герой, то тут всё просто и, возможно, схематично, не показательно для нашего исследования. Это невысокий полноватый неприятной внешности человек в обязательно тяжёлых роговых очках. В женских детективах и романах это выдающийся красавец часто голливудской внешности. Налицо жанровые штампы. Писатели серьёзные стараются подчёркнуто выйти за рамки схем и попадают в свою схему, придумывая слишком изощрённый штучный образ с противоречивыми визуальными свойствами. Можно было бы сказать, что банкир многолик как многолики и разнообразны люди, стихийно втянутые в начале 90-х в орбиту банковской системы. Но всё-таки нет. Преобладающий типаж всё же отличается высоким ростом – намёк на надмирное положение банкира в обществе. И даже при неидеальной красоте – банкир по большей части человек физически сильный, часто прошедший условные афган и спецназ и имеющий пиджак на два размера больше, чем брюки.

Кстати, о пиджаках. Банковское дело настолько туманно и непостижимо для писателей, им настолько сложно порой определить, описать банкира через его деятельность, что они без тени сомнений прячутся за формальные клише. Основным таким клише является образ банкира как человека в костюме. Именно так. Доходчиво об этом пишет Виктор Пронин: его герой постоянно пребывает «в своём тёмном (в другом месте – профессиональном) костюме, при галстуке… - универсальной форме всех банковских хмырей России». Если слабо знаешь банковское дело – пиши главного героя банкира с первой же строчки как человека в костюме, эффект будет обеспечен. Вадим Ратников, председатель банка «Респект» из книги Кирилла Казанцева «Свинцовый баланс» смотрит на себя в зеркало и заключает – «вроде бы одет по полной рабочей форме – светлая рубашка, тёмный костюм, галстук в тон». И напротив, у авторов, сумевших в своей книге достоверно описать реальный банковский производственный момент, банкир собственно в костюме может появиться лишь к середине или даже к концу книги.

Костюм для банкира – больше, чем костюм. У маститого автора детективов Чингиза Абдуллаева костюм помогает классифицировать персонажей, подчеркнуть иерархию топ-менеджеров банка. Президент и первый вице-президент банка появляются на приёме в посольстве в смокингах, в то время как обычные вице-президенты – в простых костюмах. А вице-президент предпенсионного возраста – и вовсе «в сером костюме и сером галстуке».

И уж совсем незаменим костюм для подачи банкира в женской литературе. «Утром Марина увидела под своими окнами Максима (Гонопольского, директор банка) Одетый в тот же дорогой костюм, что и на свадебном торжестве, он лежал посреди большой клумбы в центре двора и безмятежно спал, прикрыв верхнюю половину лица сложенной вчетверо газетой.»

Может быть писатели и правы – многих бизнесменов судьба вполне спонтанно занесла в банк, и они пытаются для начала просто соответствовать образу банкира. А потом уже начинают глубоко понимать, что такое быть банкиром – по сути. Снова подскажет Пронин, умеющий поглубже заглянуть в характер героя, неспроста ведь столь успешно экранизирован его роман «Ворошиловский стрелок». Пронин пишет: «Все они чувствовали себя банкирами, а потому одевались изысканно и дорого… Неожиданно разбогатев, они мучительно долго продирались к своему образу, к своей одежде, к той жизни, которая была бы для них естественной». И вот образуется свой стиль - «дорогой и какой-то монументальный наряд».

И всё становится на свои места. Монументальность, «какая-то даже величественность» это метафора надёжности банка. Банкир своим видом должен внушать, вызывать доверие. И тут мы выходим к более серьёзным темам.

Кто же он такой, банкир? Какими родовыми, банковскими качествами, ценностями он должен обладать? Пусть даже он и такие как он пришли в банк спонтанно, не по осознанному с детства призванию (по призванию с детства - таких в литературе просто нет!), окольными путями судьбы. Раз они успешны в своём деле, они обладают некими нужными свойствами характера. Поначалу главную роль в становлении банкира играют не профессиональные, а личные качества. Молодой клерк Корсаков превращается топ-менеджера так: «от романтичного, немного инфантильного молодого человека не осталось и следа. Корсаков стремительно становился мужчиной – уверенным в себе, жёстким и в меру принципиальным». У президента банка он учится входить в доверие к людям и как следствие предельного развития в себе этого навыка – перестаёт доверять другим. То есть становится, собственно, банкиром. Человеком, который мастерски пускает пыль в глаза, чтобы произвести впечатление, но сам не доверяет никому.

Книжные банкиры отчаянно заботятся о своей внешности – чтобы понравиться клиенту, произвести нужное впечатление. Но признаются – «вы знаете мою подозрительность» (олигарх Горинский), в сердцах восклицают - «вы слишком доверчивы и наивны, настоящий банкир не верит самому господу богу!», проявляют непостижимую интуицию (в романе Пелевина «Числа»). В литературе банкир, как правило, сплошь и рядом не доверяет вербальной информации и пристально анализирует собеседника, стремясь понять его истинную мотивацию.

Если верить нашим писателям, осторожность, недоверчивость – главные черты характера банкира. Но! Парадоксальным образом все авторы параллельным курсом живописуют склонность банкиров к авантюрам, игре и риску. Начать с того, что среди персонажей-банкиров немало любителей быстро погонять. 170 и 220 километров в час в качестве регулярного моциона. Далее – абсолютно все русские банкиры в литературе так или иначе связаны с криминалом, ходят под статьёй и уверенно продолжают это делать, и это – настоящий штамп. Рано или поздно автор обязательно предлагает своему герою выбор очень крутой и опасной игры. И что удивительно, тот несмотря на свою постоянно декларируемую на словах осторожность, осторожность и ещё раз осторожность – принимает этот вызов. И далеко не всегда с хорошим для себя исходом.

Таким образом, низкожанровая детективная литература помогает нам подойти к пониманию сущности банкира. Это человек – ходячий, перманентный измеритель риска, произведение жадности-азарта на недоверие-осторожность во всём и всегда. В любой ситуации он мыслит категорией доверия (настоящее) и категорией риска (будущее). Взвешивает азарт и осторожность и смешивает эти ингредиенты до состояния полезного для здоровья коктейля.

«Да, мы имеем дело с колонками цифр. Но только мы знаем истинное положение вещей – и то, что может произойти в самом недалёком будущем. Или не произойти» - говорит инвестиционный банкир Дорохов в романе Петра Катериничева «Банкир».

Ценные банкирские качества второго порядка – сдержанность, умение убрать эмоции и доверяться только интеллекту и разуму.

Писатели упоминают применительно к банкиру такое качество как жадность и скупость. Но это более смахивает на декларацию. На словах русские банкиры патологически скупы и экономят на всём. Но в тоже время склонны к необдуманным тратам как завзятые нувориши или же к странностям. Один покупает антиквариат принципиально не торгуясь, другой в банке экономит на скрепках, но тюнингует жигули до уровня гоночного болида, третий вбухивает деньжищи в оперзал, но ездит на разбитой волге, покупает штучные галстуки и дорогие сигары и носит на руке дешевые пластиковые часы. Расчётливость в бизнесе соседствует с круговертью бездумных браков-разводов.

Образ банкира на протяжение 20 лет претерпел значительную эволюцию. В 90-х годах банкир – немолодой, убелённый сединами человек – от 50 до 75 лет. Видимо, действительно, основную роль в банковской системе тогда играли бывшие партийцы и это отразилось в литературе (а может, авторы просто находились под впечатлением устаревшей западной детективной литературы). Ровно с 2000 года банкир резко молодеет. Почти всем, 90 процентам персонажей книг минувшего десятилетия [имеется ввиду первое десятилетие XXI в., доклад был прочитан в 2010 году] чуть за сорок. Седина переместилась на виски и стала редкой. А седовласыми теперь стали замы банкира! Возникает образ молодого банкира технократа. Этот человек, бывший блестящий учёный, умник, выдавивший из себя интеллигентность и ставший жёстким и беспощадным к подчинённым и к конкурентам. Успешно применяющий свои золотые мозги и научные подходы в бизнесе. Умеющий подбирать команду и заставлять людей работать любыми изощрённейшими методами вплоть до театрально-постановочного гнева на планёрках. Нередко пишущий книгу или вынашивающий масштабный проект типа строительства российского Лас-Вегаса.

Часто он одержим какой-то идеей. Подчас безумной. Создаёт банк с названием «Паук» чтобы продвигать идею «мы алчные, но честные русские банкиры». Хочет построить супермаркеты товаров первой необходимости «Готовься к войне». Подчиняет свою жизнь магии чисел. Мечтает купить НИИ, чтобы инвестировать в оборонку на благо России. Фанатично коллекционирует драгоценные камни, пускаясь в опасные криминальные авантюры.

Банкир 90-х – олигарх, мафиози, играющий в крупные игры с властью. Банкир 2000-х – сорокалетний трудоголик, трезвенник, технократ, системщик и сухарь, отчаянно мечтающий влюбиться. Этот парень изо всех сил пытается дистанцироваться и освободиться от криминальных крыш и блатного стиля. В 2000-х оказался прекрасно разработан образ мелкого банкира, хозяина мелкого банка – на уровне главного героя. Банк для него – это идея и детище. Любовно отстроенный оперзал способен вызвать у руководителя банка приступ сентиментальности и ностальгии. Правда образ уже самого банка разработан без понимания частностей банковской работы. Писатели умеют понять только оффшорные схемы, кредиты, вклады, наличие филиалов, хранение ценностей в сейфах, немножко прайвет бэнкинга, инвестиция во что-то конкретное, как ни странно – брэндиинг банка. На этом всё. Это то, что способны понять писатели, весь список. Межбанка там точно нет.

Посткризисный банкир (после 2008 года) приобрёл несколько чуть заметных пунктирных черт. Он впервые (!) предстал за компьютером, проверяющим электронную почту. Он впервые стал рефлексировать на фундаментальные темы и сомневаться в своём предназначении и смысле своей деятельности и жизни, всё более ища основы основ в любви, а не в работе.

Недостаток времени позволяет мне лишь схематично, тезисно и без ярких цитат изложить несколько заслуживающих внимания наблюдений.

Все литературные банкиры поголовно имеют признаки эстетствующих натур, так или иначе пересекаются с миром искусства. Как минимум изысканно заботятся о красе ногтей и дизайне, максимум спонсируют театры, пишут книги, философствуют, коллекционируют, интересуются, глубоко разбираются и так далее. По моему глубокому убеждению, тут следует искать философскую смычку между природой искусства и природой денег. Обе сферы удивительно абстрактны, фундаментальны, таинственны, и не исключено - синхронно возникают в первобытной истории человечества. Мир денег, особенно современных электронно-виртуальных – не менее рафинированный и нематериальный, и глубоко загадочный! - чем мир искусства.

Банкиры очень часто по образованию и по сути математики, ну или заядлые шахматисты. «Я всего лишь ходячий арифмометр. Ты спишь с калькулятором, дорогая» - говорит банкир Знаев. Математика, опять же – самая абстрактная наука.

Все книжные банкиры глубоко неудачливы в личной жизни. Либо семья принесена в жертву работе, либо большие деньги убили способность противостоять соблазнам. И это при том, что писатели согласны с мнением об опасности холостяцкой жизни для имиджа банкира.

Банкиры склонны ощущать, что безысходно несчастны по судьбе. «Деньги и покой – две вещи несовместные» - говорит один из них. Постоянная гонка за прибылью и постоянное соперничество, служба деньгам, не оставляющая по себе зримого следа в истории.

Все банкиры не в ладах с религией. Не способны понять религиозную картину мира в том виде, в котором её преподносят вероучения.

Говорят, что банковское дело скучное и монотонное занятие. Но повторяемость банковский итераций с лихвой компенсируется пульсирующей энергией огромных денег, электричеством крупных сделок, проходящих через руки банкира. Да и процесс зарабатывания денег для банкира не менее притягателен, чем его цель – денежная прибыль. Если человеку искусства пристало любить не себя в искусстве, а искусство в себе. То банкиру вполне под стать возлюбить как раз не деньги в себе, а себя в процессе обращения денег. Прибыль лишь подтверждает профессионализм, именно эта цель является целью высшего порядка. Не просто – деньги ради денег или деньги ради власти.

Положительный аспект банкинга в том, что всё же банкир – это еще и тот, кто просто СБЕРЕГАЕТ наши деньги. Наш казначей. Это вполне благородная миссия. И понимание этого обстоятельства в литературе есть.

Чтобы немного воодушевить вас, закончу любимой цитатой из прочитанного. Рой Дукат, «Банкирская душа», Рига, 2007 год, издательство RETORIKA [стр.291-292]. Вот как наставляет отец, банкир со стажем, своего сына, начинающего банкира.

«… Мир вокруг нас пока таков, что интеллигентные и образованные люди сегодня часто просто лишние в нём. Ты посмотри на этих диктаторов и президентов, они нас к управлению этим миром не очень-то стремятся допускать. Мы всем мешаем: красным, белым, коричневым, даже богатым и бедным. Ведь часто с нашей способностью подвергать всё сомнению мы преграждаем дорогу для бредовых планов, которые они предлагают якобы на благо народа, а на самом деле тянут одеяло на себя, не важно где: в демократических или автократических обществах. (…) Чтобы выстоять, тебе придётся попытаться подняться над всей этой суетой… Надеюсь, толковые лидеры этого мира в будущем будут самые большие инвестиции делать в человеческий капитал, а не в собственный карман или бредовые планы осчастливить свой народ за счёт других. (…) В мире идёт жесточайшая борьба за капитал, который имеет очень много граней. С одной стороны, капитал – успех, признание, власть; с другой – кровь, ненависть, унижение. И не поймёшь, какой гранью он больше отражается в человеческой душе. В любом случае, я хотел бы, чтобы ты выжил в этой обстановке и всеми возможными способами пытался совершенствовать этот мир. Ведь мы, банкиры, создаём кровеносные сосуды любого общества. Если эти сосуды закупориваются, общество впадает в глубокий кризис или гибнет. Поэтому от нас требуется громадная ответственность за то, чтобы это общество могло функционировать и развиваться.

– А как же совесть и нравственность банкира?

Отец на несколько минут задумался.

– Да, ты прав, от этого вопроса не уйдёшь, – согласился старший Кронберг, – к сожалению, наша душа часто находится далеко от тех кровеносных сосудов, которые мы сами и налаживаем, в противном случае этой работой лучше и не заниматься.

– Получается, что душа отделена от тела банкира?

Кронберг тяжело вздохнул:

– Когда они объединятся, наступит новая эра в развитии человечества, – улыбнулся он».

И еще – все банкиры поголовно и повсеместно в книгах предпочитают и пьют коньяк.

За вашу удачу, дамы и господа!